На фарфоре белом, барочный профиль,
Стекает каплей густой ристретто -
Волос завитки и чуть вздёрнутый носик,
Кружева, воланы - гризайлевой пеной.

Оживёт? Расскажет сюжет из алькова?
О Луи? Жан-Пьере? Антуанете?
У неё новелл и стихов бессловных,
Накопилось много, в глотке столетий.

Я послушаю, ароматы смакуя горьким
Привкусом, языком проводя по нёбу,
Прошлой, будущей или чужой любовью,
Ощутив, бегущие в горле волны...

На измятой салфетке, каракуль бегом,
Запишу, рифмуя небрежно строчки,
Чаевых - три мелких монетки, медных,
Положу на блюдечко, рядом с ложкой...

(Comment on this)

В музыкальной шкатулке, звенят колокольни,
По брусчатке шаги - ритмом трэско пружинным,
Обыватели смотрят - украдкой из окон -
Кто идёт? Кто нарушил течение жизни?

Может, Буссе безумный? Или мастер Йоханес? =
С инструмента набором, носатой маслёнкой,
Что следит за заводом, вращением вала,
Ровным анкера стуком, в кружевах шестерёнок?

Нет, увы, незнакомец - в реглане и шляпе,
Полу-скрывшей лицо, с серебристой щетиной,
Озираясь на домики, церкви и башни,
Иногда, помахав, тем, кто спрятан в гардинах.

У калитки облезлой, вдовы старой Анны,
Постоял, покурив не спеша папироску,
И пошёл себе дальше, в далёкие страны,
За спиной оставляя скучающий город...

(3 Comments |Comment on this)

Лука
Бежит Пинокио, по кругу карусели,
С двуколкой расписной, по ветру носом.
Лиса и Кот, в обнимку на сиденье,
На прутике, пред ним, трясут морковкой.

Аккордеон играет Тарантеллу,
Сеньор усатый, продаёт билеты,
Толпится малышня, считая мелочь,
Фонарики сверкают разноцветьем.

Олени, кони, слоники, улитки -
Огромные, с чуть-чуть облезлой краской,
Мелькают быстро, смехом громким лица,
По площади разносят шумный праздник.
Ах, деревянный, глупый человечек,
Мечтательно сверкающий глазами,
Ты мчишься, в кулачке зажав монеты,
В страну, где сальдо вырастут в дукаты...

(Comment on this)

Отделение
«Раздевайся!»,- шепчет, цокая радиоточка, -
«Сними платье, трусы, носки и бюстгальтер,
Сядь поближе к окну, зазывая прохожих,
И сквозь форточку - юный, кудрявый мальчик
Просочиться воздухом - свежим, пенным,
И колени твои раздвинув - легко и нежно,
Языком оближет бёдра, живот, промежность,
И войдя во внутрь, раздует округло чрево...
Через девять месяцев, услышишь звонок у двери,
Отворив, узреешь - царей, пришедших с дарами,
Вслед за ними, играя радостно на свирелях,
Пастухи, солдаты, рабочие и крестьяне,
Со звездой на шесте, знамёнами и шарами,
Проскандируют, - «здравствуй, ты - наша мама!»»

Безымянный старик, из четвёртой палаты,
Бродит по коридору, улыбаясь беззубо,
Натыкаясь на стены, разражается плачем,
Хоботковым рефлексом, синюшные губы,
Незнакомое - пьют и целуют пространство,
Обнимает нежнейше - незримую Сару,
Откликаясь, коль, кличут его Авраамом.
Говорит, что богат, и детей его много,
Но по свету рассеяны, словно песчинки,
Вспоминает, мол был во дворце фараона,
И для Бога, пожертвовать пробовал сына...
Раздражается, если - микстуры, таблетки,
Персонал предлагает принять предвечерне -
Се не трапеза...он же, насытился жизнью...

Преследуем, преследую по снегу
Дорожек кокаиновых на тыльной,
В бегущих синевой набухшей венах,
Ладони стороне...Слова чужие,
Произношу протяжно и распевно,
И грудь сжимает - жаркий сердца жёрнов,
Рождая разговоры страшных теней.
Через туман люминесцентный лица,
Железных глаз, колючими ножами,
Всё ближе и разрежут на частицы,
И растворив в инъекции лекарства,
Введут себе... и пенный дупельгонгер,
Сквозь потолок прорвётся на свободу,
Круша предметы и смывая краски...

Соседи - гады, газ из аппаратов,
Сквозь вентиляцию, балкон и телевизор,
Закачивают шёпотом, - «бастарды,
Твоих фантазий - тараканы, крысы,
Заполонили все этажи вселенной,
Изъели мозг, и чёрные каверны
Звенят их копошением и визгом!»
Одно спасение - передрассветный криком,
Сложить из потолка и пола пазл,
И из квартиры выйдя по карнизу,
Движением руки качая фразы,
Готовиться к прыжку в покой нирваны,
Где мой ботинок - стоптанный и рваный,
Открыт для чтения, псалмов распевной книгой...

(Comment on this)

Подслеповато к скважине замочной,
Стараясь рассмотреть - за туалетом,
Маркизу, не накрашенной и голой,
Склоняется лакей-старик в ливрее.

Она, давно прознала эту шалость,
У зеркала позируя часами,
Играет - то набухшими сосками,
То между бёдер, опускает пальчик.

Рассыпанные локоны на плечи,
Изгиб жеманный белоснежной шеи,
И контур губ, подчёркнутый умело,
В мерцании, на канделябрах, свечек.

Округлость живота, пупка ложбинка,
И под лобком - раздвоенные створки...
Изящный разворот на ножках длинных
И взгляд ласкает половинки попы...

Покачиваясь, крема слой блестящий,
Наносит на бока, подмышек дуги,
Нежнейшей кожи мягонькие складки,
Туманятся, под взвесью лёгкой пудры.

А он, рукой морщинистой, дрожащей,
Пытаясь расстегнуть намокший гульфик,
Пыхтит под дверью, от смущений - красный,
Прочувствовав, бессильной страсти ужас...

(Comment on this)

Кружку пива, принеси ка мне, красотка,
Подавая, наклонись пониже,
Заслоняя пыльный лучик солнца,
Выбившийся прядью ярко-рыжей.

Я глазами упаду в ложбинку,
Меж грудей твоих - на вздохе колыханий,
Этот миг - блаженней парадиза,
Сохранит на век хмельная память.

Ты же, взгляд скосишь слегка, кокетством,
Губки сложишь бантиком улыбки,
И сквозь гул гуляющей таверны,
Я услышу - плач и хохот скрипки.

(Comment on this)

Выпьем Кьянти, с нехитрой закуской -
Хлеб и сыр, да немного олив солёных,
На траве вечерней, за день - пожухлой,
Наблюдая, как облако прячет солнце.

Вдалеке - купол, колокольня, кровли,
Ближе - заросли колкого тёрна, сосны,
И пастух с собакой, пыльные блеют овцы,
Вниз спускаясь, по каменистым склонам.

Ты расскажешь - о барочной архитектуре,
О садах дерев лимонных, с ковром из мяты,
О святых, что мраморны и скульптурны,
О застывших стрелках на циферблате.

Захмелев, сболтнёшь о себе немного,
Мол, две тысячи лет, в шалаше, у речки,
Улыбаясь, на здешних красот просторы,
Смотришь тихо, слушая птичьи песни...

А потом, помолчав, искривляя лицо гримасой,
Над плечами задрав, полинялый подол рубахи,
Прошептав, добавишь - «крылья, увы, сломались,
Не подняться в выси, ибо, я падший Ангел...»

(Comment on this)

Итальянского сказочника - узнают по говору,
Он то цокает, то дребезжит длиннотами,
То из звуков гортанных, выдует облако,
А когда умолкает - слышно пение хора.

И одет он странно - блуза, жилет цветастый,
Островерхая шляпа, потёрта и трачена молью,
Брюки, из мешковины - сидит на заплате заплата,
И разбиты ботинки, обуты на босы ноги.

Вот, вчера рассказал, историй с хвостиком горстку,
Об огромной рыбе, из теней - построившей город,
С бастионами, церковью, палаццо, каналами, почтой,
Населив кварталы, песчаным, смешным народцем.

И была там, влюблённая парочка - Петра с Петручо,
Жили, в домиках рядом, на улочке узкой,
Вечерами, с балконов, друг к другу - тянули ручки,
Признавались в чувствах, поцелую выпятив губки.

Но решила старуха-ведьма - хрома и горбата,
Оженить на себе Петручо колдовским обрядом,
Притворилась красавицей - страстной, желанной,
Приоделась в парчи и шёлка, кружевные наряды.

Как увидел её юнец, позабыл обо всём на свете,
Поскакал вприпрыжку, комплименты сыпя вдогонку,
Нарекал её - самой чудной, своей невестой,
Голосил, что она, для него - и луна и солнце...

Проливала слёзы Петра, умоляла начать, как прежде,
Заклинала стоном, что станет рабой послушной,
Но увы, корчил рожи, смеялся над ней, изменник,
Закрывал от слов болезных, руками плотнее уши...

И в печали, пошла она, к сини закатной моря,
Попросила рыбу, плеснуть приливом на берег,
Утопить разлучницу, милого, жёлтый город,
И себя саму, потерявшую жизнь, без веры...

Согласилось чудище, вздыбило пенно глади,
Побежали, сметая всё, голубые волны,
Ничего не оставив, площади смыв, палаццо,
Лишь - ребристый пляж, в ракушках ломких.

Усмехнулся сказочник, почесал бородёнку седую,
Закурил самокрутку, выпустив струйку дыма,
Зашагал неспешно, за собою следы большие,
Заметая брючин, обтрёпанной мешковиной...

(1 Comment |Comment on this)

Мы прозрачные, маленькие, бесцветные,
Шевелим глазами на тонких веточках,
К телескопам прильнув, читаем созвездия,
Сквозь пространство летя, в дисках железных.

Иногда, найдя планету для жизни пригодную,
Допьяна надышавшись, атмосферы воздухом,
Начинаем песни горланить в частотах радио,
То бессмысленным шумом, то гармоничной гаммой.

Ожидаем встречи с существами разумными,
Представляя их - улитками или медузами,
Может крабами - в самой смелой фантазии,
Облачённых в глыбы скафандров-панцирей.

Но увы, встречаем двуногих, одноголовых,
Излучающих - звуковых колебаний волны,
Что пытаются нас поймать - сетями, на удочку,
Разобрать звездолёты, астронавтов высушить в чучела...

(Comment on this)

Подолом шаркая по шахматным клеткам,
Здесь - цейтнот, а у неё одышка,
Слабоумная бродит, вперёд-назад, королева,
В парике седом, бывшим когда-то рыжим.

Офицеры - прячась, во фрунт - гвардейцы -
Хоть устали давно - в сражении вечном -
На позиции Два, не видны в прицелы -
Редуты напротив, всё кажется серым...

А король имеет план - странный, но верный,
Ибо давно влюблён - в бравого пехотинца -
Посылает всадника, с секретной депешей,
Предлагая врагам - супруги убийство.

Очень просто - в тёмном углу, А восемь,
Запереть все двери, занавесить окна,
Киллер в маске Bauta, плаще, tricorno,
Шёлк перчаток чёрных сомкнёт на горле...

Но гонец перехвачен, епископом хитрым,
Что весьма благосклонен к престарелой даме...
Их величество, сидит под арестом на Эф четыре,
Проиграв интригу - жене, прелату...

(Comment on this)

Мой домик бутоном, на стебле колком,
Под сенью из окиси хрома гризальной,
Жуки, мотыльки, улитки и пчёлы,
Собравшись оркестром, фокстроты и вальсы,
Играют, усевшись на листьях ажурных,
Читая по каплям росы партитуры,
Ко мне принося нескончаемый праздник.

А я, взяв палитру пыльцы разноцветной,
И кисти колосьев, мохнатых, созревших,
Движением летнего, тёплого ветра,
Раскрашу их - радуги радостным спектром,
И через ресниц - заплетённые травы,
Игрой, нескончаемой, сонной забавой,
Сложу сто мозаик высокого неба...

(Comment on this)

Диалоги
«Вы свободны после работы, милая?
Буду ждать, у входа в кафе, с надеждой,
Принесу с собой, в целлофане лилии,
Марабу конфеты, в картонном сердце.

От волнения переминаясь, со вздохами,
По хронометру Ситезен чувство нежности,
Измеряя стрелки секундной клёкотом,
Уменьшая страсть свою - неизвестностью...»

«Ой, вы знаете, я бы не против, конечно,
Но, увы, не готова - подмышки небритые,
Маникюр - облез, педикюр - с заусенцами,
Меж грудей, в ложбинке, созрели прыщики.

Вы в меня не влюбитесь, к сожалению,
Только зря потратим смущаясь время...»

(Comment on this)

Ундервуд хромая на двадцать четыре буквы,
Препинания точки-тире, строки перевод кареткой,
Наиграть пытается музыку - буги-вуги,
Фортепьяно себя представляя в кафе, на сцене.

Нота ля запала, а ре заплелась с диезом,
Неравны аккорды, стуком под пальцем клавиш,
И на лист бумажный, ложатся неровно, нервно,
Нечитаемо-странные, чёрных подтёков знаки.

В них, немного мистики, больше случайных линий,
Из арабской вязи, арамейских истёртых писем,
Мановений Божьих, в узоры симметрий игры,
Арифметика ритма, безумных стихов капризы.

И бессильны исправить на йоту из текста звуки,
Обнимают чугунный корпус, поэта руки...

(Comment on this)

Ты входила в ступени палаццо, платье
Поднимая выше - щиколоток, коленей,
Этажи отворяла акцентом пальца,
Указательного, на маникюр заусенец -
Буржуа в котелке и усиками - ля Чаплин -
Танцевал и тростью стучал о ноготь,
Комедийно, и файф-о-клок случайный,
Завязался на разговор, знакомство...

Грудь под лифом - венецианских окон,
Клокоча, набухала луковкой сан Лючии,
В чашечках вместо чая - жидкий кофе,
Блюдечки с фундаменто жёлтым бисквита,
Ложек лодками разрушались - ах, постепенно,
И мундштук с сигаретой горящей, в пепла
Столбик причала, бывшего, гондольера,
Осыпался сухостью серой в ревность...

(Comment on this)

Догоняя, любуясь походкой лёгкой -
По весенним лужам, на каблуках высоких,
То-ли тень сирени, то-ли туманный воздух,
Созидают этот - чудный, влекомый образ.

С каждым мигом ближе - к гофре на юбке,
К ремешку на талии, узкой спине под блузкой,
Шлейф духов обоняя - цитрус, фиалка, мускус,
Блеск волос на плечи - россыпью солнца кружев.

И почти влюблён - шепча диалогов сотни,
Без ненужных слов - в мимике, жестах, позах,
Обгоняя профиль - с ямочкой щёки, носик,
Лоб высокий, детская нежность кожи...

Но увы, спеша, невозможно поведать чувства,
Тротуар мощёный, манит шагать быстрее,
Впереди, качая бёдрами, в узких брюках -
В танцевальном ритме, маячит богиня-дева...

(Comment on this)

Не успевшие на корнавал

(Comment on this)

Золоторукий, рубиноглазый,
В ярких доспехах из тысячи масок -

Бог японский идёт навстречу
Глиняным, маленьким человечкам,
Громко молящимся, встав на колени,
Руки вздымая к набрякшему небу,
С стаями листьев, гонимыми ветром.

Острым, блестящим мечом самурая,
Срезав дождя не упавшего капли,
Пригоршней сыпет зёрнышки риса,
В чаши ладоней, струёй серебристой,
В медленном ритме воздушного танца,
След оставляет от гэта на склонах,
И исчезает с глубоким поклоном...

(Comment on this)

Три человека - без лиц, имён, но в носках,
В трусах и шляпах, ботинках, галстуках рыжих,
Стоят на краю земли и плюют в облака,
Висящие на дождевых, тонюсеньких нитях.

Когда попадают, грохочет весёлый гром,
Блистают молнии - почерком строчек рваных,
И катится солнце - оранжевым колесом,
Вприпрыжку звеня - мелодию из канкана.

За спинами, где-то вдали, мириады девиц,
Рыдают и молят - вернуться, прозрачные руки
Ломают в изгибы, прочитанных, ветхих страниц,
С которых опали давно - не обнятые буквы.

Увы, но сие невозможно, важнее всего -
Вселенной механика, невероятность событий,
На звуки игра, с необъятно густой тишиной,
И чувства - как за спиной - появляются крылья...

(Comment on this)

Развивая C.M. Bellman
Är jag född så vill jag leva,
Och må väl på bästa vis,
Som en Adam med sin Eva,
Uti paradis...

C.M. Bellman

Потеряла однажды Адама Ева,
Среди зарослей Райского Сада,
По тропинкам бродила среди деревьев,
Раздвигала туманов ладан.

Вопрошала зверей, щебетуний-птичек,
Легкокрылых, цветных насекомых,
«ах, куда испарился, суженный, милый,
Ни меня не спросив, ни Бога?»

А Адам, на облаке лёгком, мягком,
Возлежал с бокалом нектара,
Меж двух Ангелов, гимны поющих пьяно,
Позабыв о горних печалях.

И блаженней не было в кущах Эдема -
Этой троицы беззаботной,
Только жаль, что нашла их на небе Ева,
Разлучила визгливой нотой...

(Comment on this)

Барокко
Ах, шут разодетый в парчу и шёлк,
Ситец и лён расписанный,
Щебечет громко, не то - воробьём? -
То ли - райскими птичками...

Вприсядку, вприпрыжку, звеня бубенцов
Сотней - с туфлей до шляпы,
Танцует с шутихой, перед дворцом,
Забывшей одеться в платье.

Её панталоны - прозрачны - ой,
Видны ягодицы под кружевом,
Животик складками, над лобком -
В волосиках рыжих, вьющихся.

Из лифа - два дрожащих шара,
Колышутся при движениях...
На балюстраде - маркиз и граф -
Смущаются в вожделении...

Закончив пляску, низкий поклон,
Вершит потешная парочка,
И громко смеётся довольный король,
Обняв фаворитку за талию...

(Comment on this)