wulfokot

Мы боимся той, которая в чепчике,
Ночной рубашке, и рваных шлёпанцах,
Что бредёт коридором, и шамкая шёпотом,
Говорит с горящей, меж пальцев, свечкой.

На носу у неё - бородавка огромная,
На плече, чёрный кот изгибает спину,
И над ней - гром гремит и сверкают молнии,
И клубятся обои, следом, белёсым дымом.

Сидим тихо, недвижно, на антресолях,
Не дай Бог, почует, повернёт в нашу сторону,
Нас поймав, приготовит под разносолами,
На кусочки разрезав, ржавым ножиком.

Уф…ушла…скрипучей хлопнув дверью,
За собой оставив - валерьянки и тряпок запах,
Но хранят её образ - светясь и мерцая стены,
Нам грозя, ухмыляясь - морщинистым пальцем…

Ой, дивитесь! - барышни вверх-тормашками!
Сучат сапожками, шелестят панталонами!
В реверансах кланяясь, держат оборки платьев,
От порыва ветра, порхая по летнему воздуху!

Вслед за ними - собачки - болонки лохматые,
Зубки мелкие скалят, рычат - лаем заливистым,
Кувыркаются, семенят короткими лапками -
Наблюдать за ними, смешно до икоты - снизу!

Подлетят, к поцелую губки выпятив, напомажены,
Веки сомкнув вожделенно, синевой подведённые,
Прошептав что-то глупое - неразборчиво-ласково,
Оросят слезами - тёплого, мелкого дождика!

И растают - дымкой, дальше паря бесформенной,
К горизонту ближе, снова собой став, вроде бы…

жила-была девочка Маша - из манной каши,
выучилась однако, на ведьму, где неизвестно,
бормотала, шептала по книжицам заклинания,
превращала зверей, людей в живые предметы.

мышка - стала шкатулкой на курьих ножках,
бегает по полу, резной клацает крышечкой,
а за нею следом, кофейник - бывшая тётенька,
вереща-свища, что вызовет в помощь милицию.

со стены, наблюдает кот чёрный, в галстуке,
из часов-ходиков с гирями, в тикающем обличии,
за творящимся непотребством и безобразием,
поминутно чихая, поднятым облаком пыльным.

под потолком мигает, светом стоваттной лампочки,
квартиры хозяин, удивлённо нахмурив брови,
с сожалением видя, как его любимые тапочки,
никому не нужные, грустно стоят в прихожей...

«Могут ли быть - треугольными волки, лисы квадратными?
Зайцы параллелепипеды, медведей - параллельные линии?
Цифровые деревья - уравнением, формулой алгебры?
Гипотенуз и катетов - трава, цветы, певчие птицы?», -
Вещает лектор, из простых числительных, столбиком,
Над интеграла функции, нарисованный мелом, с зонтиком
Корня седьмичного, линейного, герметичного.

Отвечает ему, студент - бесконечной суммой множества,
Дребезжащим, лишённым оттенков, скучающим голосом,
Ковыряя пальцем в носу, с равной эквивалентностью,
Слова возводя, в ранг арифметической турбулентности, -
«Если икс и игрек диффузны, чертой делённые надвое,
И один из них, представляет собой, знаменателя,
То наверное, выйдут животные странные, из математики леса!»

А упало ли сердце твоё, в ров со львами,
Слыша рык, и скрежет костей из под лап?
Или сквозь сны, пришли говорящие камни,
И отверзши тихие воды рек - Тигр, Евфрат,
Размывая на береге ноги, из глин колосса,
Повторяют плеском, зовущий из неба голос -
"Он обрушится - встанет над миром тьма."

Не навечно, ибо счёт семиста седьмицам,
Начинает огненный отрок, горя, но жив,
Четырёх зверей, держа, отпустив с десницы,
И судья над ними - человечьего сына, лик -
Прийдет в Храм, и выше, воссев на троне,
И расколятся, вновь вырастая до неба горы,
Отмеряя наново, в вечном блаженстве дни...

наша субмарина затонула позавчера,
Пространство, наполнено тёмной водою,
но мы дышим, через прорези жабр,
появившихся - на замасленных робах.
общаемся - посредством рук, пузырьков,
выпускаемых, изо ртов округлённых,
капитан, продолжает радировать SOS,
пишет - в судовом журнале, размокшем.
кок, по прежнему варит кашу и щи,
приглашает широким жестом, в кубрик,
нас, заплывших на вкусный запах, рыб,
нерид и тритонов - прозрачные души.
механик, пробует запустить мотор,
но увы, лишь, расплываясь - солярка,
в иллюминаторах застилает обзор,
Облаками чёрными, вытекая из баков...
2.
Месяц семнадцатый - заостряется голова,
уменьшаются руки, становясь плавниками,
у других ещё хуже - боцман, давно уже -краб,
раздражаясь, шевелит - из хитина клешнями.
Команда, превратилась в осьминогов, медуз,
Никто не хочет, возвращаться на воздух,
Оценив по достоинству, темноту, тишину,
Я же, пока, иногда, вспоминаю звёзды...
Приходя в командную рубку, сквозь перископ,
Наблюдаю за колебанием зыбких течений,
Иногда, в объективе - уродливый кашалот,
Открывая пасть, глотает кальмаров, время...
Час - минутой, сутки - длинною в скрип,
Переборки, под давлением в сотни баров,
Породив паранойю, чудовищ фантазий, сны,
Захвативших жилые отсеки, камбуз...
3.
Счёт потерян - восемь? Десять? сотня ли лет?
Корпус покрыт панцирем из ила, ракушек,
Я остался один, остальных, давно уже нет,
Сам же, выгляжу - постаревшей акулой...
Шарю по закуткам, пытаясь встретить - кого? -
Самому непонятно - Немо? Блада, Дрейка?
Помню, когда-то, про них посмотрев кино,
Представлял, найду их, в морских просторах.
Иногда, на водорослей зыбкой листве,
Кропаю заметки, стихи, отрывки романа,
Описав бестиарий - чудных видом зверей,
Из глубин выходящих, в человечьих масках.
А сегодня, наверху, слышал странный стук,
Голоса - баритоны, теноры, бас, контральто,
Напевали, - «к вам пожаловал Царь Нептун,
Пригласить Вас в свиту к себе, адмиралом...»

Сегодня, в небе, парили тётеньки толстые,
Неся в корзинах - выводки деток пухленьких,
В завивках химических, с жидкими волосёнками,
Помадой красной, подкрасив сердечками - губки.

Их сарафаны и платья, стоптанных туфель лодочки,
Стеклянные бусы, на шеях коротких, морщинистых,
Блестели ярко, под светом, круглого солнышка,
На стиранной сини, давно уже, блекло выцветшей.

За ними, по крышам, ботинок тяжёлым топотом,
Бежали худые дяденьки, дуя - в свистки и дудочки,
Гримасы строили - красными, злыми рожами,
Одеты в кепочки, майки, и с пузырями брючки.

А следом, хвосты подняв, земли не касаясь лапами -
Собаки и кошки, скользили, как в невесомости,
Пугая пернатых, вальяжно гуляющих стаи,
В тенистых и тихих, сиренью цветущих двориках.

Разговоров ломкий хворост, собери в заплечный короб,
И ступай лесной тропинкой в домик сладкий, на опушке,
Там, ты встретишь Ханса с Гретой - старикашку и старушку,
Что тебя, усадят в кресло, угостив душистым чаем,
Разведя огонь в камине, языков болтливых пламя,
Будут потчевать словами из засохших треском веток,
И рассказывать беззвучно, от заката до рассвета,
Бесконечный ворох сказок, о потерянных игрушках,
Что живут в стране мечтаний, в днях, не найденых случайно.

Знай, услышишь, хохот ведьмы, с ликом штопанной дерюги,
Деревянный шёпот скучный - разодетых пестро кукол,
Оловянного солдата - стук сапог, в пустой коробке,
Механическую птицу, с визгом, лязгом шестерёнок,
И от этого очнёшься, и уйдёшь исполнен грустью...

Бежит Пинокио, по кругу карусели,
С двуколкой расписной, по ветру носом.
Лиса и Кот, в обнимку на сиденье,
На прутике, пред ним, трясут морковкой.

Аккордеон играет Тарантеллу,
Сеньор усатый, продаёт билеты,
Толпится малышня, считая мелочь,
Фонарики сверкают разноцветьем.

Олени, кони, слоники, улитки -
Огромные, с чуть-чуть облезлой краской,
Мелькают быстро, смехом громким лица,
По площади разносят шумный праздник.
Ах, деревянный, глупый человечек,
Мечтательно сверкающий глазами,
Ты мчишься, в кулачке зажав монеты,
В страну, где сальдо вырастут в дукаты...

Буквы старинные - Аз, Буки, Веди -
Жидкие, жили в чернильнице,
Плавали, соединялись медленно -
Ангелов чёрных крыльями,
В странных животных из загогулин,
В капли - с хвостами длинными,
А иногда, огромную крысой -
Рябью запутанных линий...

Ежевечерне, пером заточенным,
Рыцарь-поэт отчаянный,
Чудищ сражал и ровными строчками,
Вязью, на лист пергамента,
Переносил литер тени бесплотные,
Складывал добрые сказочки...